Дождь.

Дождь 
 

Pain lies on the riverside  
So put your feet in the water  
Put your head in the water  
Put your soul in the water  
And join me for a swim tonight  
Live

Дождь шел уже давно. Дождь шел так давно что стал привычной частью городского пейзажа, серый как асфальт на который он ложился тонкой пленкой отсвечивая зелено-лиловыми разводами капель машинного масла. Дождь шел матовой серой пеленой и сквозь него люди и предметы начинали удаляться в сизую дымку, так что в пятидесяти шагах не различишь ни выражений лиц, ни марки авто.  Дождь шел глухим суточным гулом, обезличивая звуки пепельной ватой, ни шагов ни слов, один сплошной тихий шум. Дождь шел, и, давил уверенностью что теперь так будет всегда. А потом стали пропадать люди... 

Никто не замечает как человек, у которого нет друзей, в один из дней не приходит домой. Ну ходил себе мужчина на работу, после работы заходил в маленький продуктовый магазин, иногда в винно-водочный, по выходным в парк поиграть в шашки. Ни в магазине, ни в отделе спиртного его так и не запомнили несмотря на лекально одинаковый маршрут длиной в пятнадцать лет. Возможно если бы он заходил после работы в бар пропустить стаканчик дешевого бренди, он бы обзавелся знакомством с барменом и парочкой завсегдатаев. Но он считал излишним выбрасывать деньги на розничную выпивку, наливал себе дюйма на два в узкую синюю рюмку из толстого деревенского мексиканского стекла, и не торопясь выпивал стоя у  кухонного окна глядя на дождь.  

Сначала исчезали совсем незаметные граждане, младшие менеджеры, ассистенты бухгалтеров, бывшие токари револьверных станков. Город был не то чтобы большим, но достаточно насыщеным. Некоторое время сокращение населения вносило приятные эмоции в ряды трудящихся. Исчезла безработица, многие поправили жилищные условия и трудоустроились. Человек черств и центростремителен в своей натуре, никто не замечал странной тенденции, как давно уже перестали замечать дождь.  Ну стало на пару мест в автобусе свободнее, а с зонтиком в руке можно даже рыскать по интернету в ожидании автобуса. 

Когда их стало на четверть меньше это уже было здорово заметно. Правоохранительные органы начали расследование, но оно заглохло довольно быстро, свидетелей не было, да и старший следователь тоже внезапно исчез. Ушел за кофе с донатсами и не вернулся, лишь сырой от дождя забытый зонтик остался в углу при входе, как привязаная собачка у магазина, единственным напоминанием о хозяине.

И город оцепенел, глядя на улицы квадратными стеклами окон, по которым как слезы копились и  сбегали капли дождя. 

Кобальт старался не выходить на улицу без надобности. В его большом доме было все необходимое, и с начала летних каникул он проводил время за чтением книг, перебираясь из комнаты в комнату в зависимости от настроения.  Огромная отцовская библиотека занимала стеллажи и полки нескольких комнат. Когда-то эти комнаты считались гостевыми спальнями, но постепенно превратились в хранилище всевозможной литературы. Журналы были только технические, отец признавал исключительно специальные подписные издания.  Газет Кобальт не читал, телевизор его тоже не интересовал, поэтому городские события последних месяцев его обошли стороной. Хотя  иногда он поднимал взгляд от книги и проводил длинные минуты пытаясь проникнуть взглядом за мышиную пелену дождя. 

Дни недели были похожи как понедельники, два раза в неделю приходил рассыльный из супермаркета с набором продуктов.  Обычно это был работник лет 48 с заспаным взглядом и влажными руками. Он не глядя по сторонам выставлял пакеты на кухонный каунтер и получив на чай уходил теряя листовки с рекламой распродаж в коридоре у стойки с зонтиками. Сам он зонтик не носил, мол привык уже к дождю. Сегодня вместо него прислали девчонку из параллельного класса. Она подрабатывала на каникулах кассиршей и на подхвате. Кобальт узнал ее, хотя ни разу не перекинулся с ней словом в школе. Он не робел, просто не случилось как-то. Элли втащила кульки в прихожую прижимая щекой к плечу раскрытый зонтик со сломаной спицей. На фоне открытой двери она выглядела тонкой и угловатой в прозрачном дождевике, купленом в магазине уцененных товаров. С нее натекла приличная лужа и Кобальт сбегал на кухню за бумажными полотенцами. Не то чтобы он был таким аккуратистом, просто перед Элли ему захотелось поиграть в хозяйственного парня. Он помог девушке стащить хрустящий плащ, бросил взгляд на улицу, вернее различимую сквозь нитяные струи часть улицы, и захлопнул входную дверь.

-Привет,-улыбнулась она ему,- А я тебя узнала, ты из класса Мисс Киркпатрик, да?

-Ну да, я тебя тоже узнал. Здорово.

- Ну, куда все эти фрукты-овощи тащить?- осведомилась она

-Туда,-махнул он рукой,-на кухню,-  и спохватившись смутился,- да я и сам могу, не нужно это.

-Да ладно, расслабься,- хохотнула Элли,- мне все равно нужно тебе дать инвойс на подпись, не на коленях же в коридоре.

-тогда пойдем, но я все равно помогу.

-Это пожалуйста,-она схватила два пакета,-бери остальное и показывай дорогу. Ботинки снимать?

-Не-не, не надо,- ему вдруг стало неловко за свою суету с подтиранием лужи в прихожей,-идем так.

-Ну как хочешь,-и она пожала острыми плечами, словно поеживаясь под дождем.  

На кухне, сгрузив заказ на стол,Элли огляделась и одобрительно цокнула языком. Ей понравилось что в обстановке и дизайне не было обыденного безликого ширпотреба. Дверцы шкафчиков, столешницы, кухонная утварь выглядели настоящими живыми вещами, а не китайскими подделками. Кухня казалась обжитой и добротной, будто сто пятьдесят лет здесь стояла, хотя и выглядела как новенькая.  

Кобальт поймал себя на том что с интересом рассматривает гостью. Странно это выглядит, подумал он, она изучает мое жилье создавая представление об обитателях, а я разглядываю ее. Как животные при встрече на прогулке. Молчание немного затянулось, Элли привстала на цыпочки пытаясь рассмотреть кованые узоры на вытяжном шкафе над плитой. Совсем как маленькая любопытная девчонка. Она погладила неровную поверхность металла кончиками пальцев и прислушалась к отдаленной дроби от капель дождя падающих на жестяной козырек прикрывающий вытяжку с улицы. Словно сбросив оцепенение, она резко повернулась на каблуках и совсем по детски встряхнув мокрыми волосами сказала

- чего-то я мурыжу тебя тут, давай подписывай и я побегу, ты у меня последний на сегодня, есть хочу, умираю.

Кобальт попытался подмахнуть счет шариковой ручкой, но бумага раскисла и прорвалась в нескольких местах.

-ничего, я думаю проблем не будет, все свои люди, улыбнулась она, свернув в четверо и пряча бумагу в задний карман джинсов.-Ладно, я побежала, может перехвачу пиццу по дороге, дома все равно есть нечего.

Кобальт сделал два шага по направлению к двери и вдруг повернулся к Элли:

-слушай, может вместе поедим, тут столько всего. Bдвоем веселее?

Она на секунду задумалась и мотнула головой,

- Ну давай, только чур я буду готовить, продукты-то твои, вот и отработаю

Они быстро разобрали покупки и рассортировали продукты в холодильнике; после недолгого размышления решили сделать сэндвичи с разной начинкой, благо в пакетах обнаружился сыр мадригал, говядина пастрами и ростбиф помимо всяких салатов и помидоров. Порезаный свежий хлеб источал запахи от которых в горле происходил непроизвольный спазм.  Нагрузив по два сэндвича каждый на тарелку они направились в гостиную, где бесшумно горел большой газовый камин. Взобравшись с ногами в мощные кожаные кресла у огня, они принялись поглощать бутерброды. По видимому на улице разгулялся ветер, так как порывы горячего воздуха изредка вырывались из очага словно что-то давило извне. Проведя десять минут в молчании занятые  утолением разыгравшегося аппетита, они словно по команде откинулись и вздохнули. Элли бросила взгляд на юношу и расхохоталась. Кобальт недоуменно вздернул брови и вдруг сам понял что они сидели в одной и той же позе, подобно зеркальному отражению.

-Великие умы кушают похоже,- сквозь смех проговорила девушка,- кстати, слушай отчего тебя нигде не видно в городе во время каникул? Тебе что неинтересно или пойти не с кем?

Кобальт встал с кресла, оставив тарелку с недоеденым на подлокотнике, и подошел к маленькому нотбуку на комоде. Пощелкав в фаворитах он подключился к интернет радиостанции передающей все стили музыки круглые сутки. Удивительным образом играла песня Дорз Всадники дождя. Он подумал что такие моменты случаются нечасто, у него в гостиной смешливая девчонка уплетает бутерброды, беззвучно полыхает камин, за свинцовой дымкой окна хлещут слабые плети воды, вода стекает в водосточные канавы, и, многократно усиленая врывается в трехметровые подземные бетонные трубы, под аккомпанемент такой музыки. Он повернулся спиной к окну. Элли вовсе не удивилась долгой паузе, она положительно нравилась Кобальту, он не терпел несдержанности в людях, привыкнув к спокойному течению времени в старом отцовском доме.

-А куда ты сама любишь ходить?- ответил он вопросом на вопрос,

Элли легко вскочила с кресла и провертевшись на одной ножке вокруг своей оси остановилась в реверансе.

-Люблю танцевать,но не в темных залах а утром в музее импрессионистов, как в том фильме со Стивом Мартином, помнишь? Он правда на роликах катался, но в общем эффект тот-же.

А вообще я люблю наблюдать жизнь, если ее наблюдать а не просто смотреть, столько интересного можно увидеть, даже в нашей лавке.

- Как тебе там,не скучно? -спросил Кобальт увереный в ее ответе заранее. Он не мог себя представить на подобной однообразной работе. Дорз доиграли и плэйлист врубил Нирвану, словно чтобы стряхнуть оцепенение. Кобальт попал на рок волну девяностых. Тогда еще тексты групп имели смысл. Направление его размышлений увело в сторону и он не сразу врубился что Элли уже рассказывает ему о том, что на самом деле не имеет большой разницы где летом подрабатывать, везде одна система: отдаешь несколько часов своей жизни взамен небольшой суммы денег. Жалеть время не приходится, лучше хоть так чем валяться перед ящиком до обеда. Жаль только что на улице дождь, так хотелось бы просто погулять, поваляться на траве глядя на облака.

-мы все видим зонтики изнутри вместо неба,- грустно сказала Элли, -впору рисовать на зонтиках небо изнутри, чтобы мы не забыли как оно выглядит.- Она вдруг отвернулась и пристально стала вглядываться в асфальт за окном надувшийся крупными водяными пузырями.

-Ты слыхал что в городе твориться?- Она искоса глянула на Кобальта

-Ну, вроде Ганз-анд-Розез с туром собираются приехать,-проявил осведомленность Кобальт. -Новый альбом после пятнадцати лет молчания, чтото про китайскую революцию кажется.

Перестань, при чем тут эта ерунда,- Элли нервно дернула себя за растрепаную челку. Город исчезает, люди пропадают неизвестно куда.- и она рассказала Кобальту про  случаи пропаж и исчезновений, о том как люди уходят в дождь и не возвращаются О тоске и страхе медленно наполнявшем души многих, обо всем том о чем многие старались не только не говорить но и не думать.   

Кобальт слушал и в голове у него вихрем роились мысли, как будто ветер поднял и погнал по тротуару опавшие белые лепестки бергамотки, и вдруг разом закрутив выстраивал   на мгновение  стройную эфемерную пирамиду   трепещушую   белую и идеальную. Он вспомнил что отец стал проводить все свободное время в лаборатории делая всевозможные анализы воды, отбросив свои самые перспективные разработки, как он перестал отправлять Кобальта дышать воздухом, стал заказывать еду из супермаркета с доставкой на дом. Дождь изменил уклад их жизни, запер их в огромном старом доме, как на острове. Он пытался представить себе что чувствовали люди не знавшие чего опасаться, бредя по щиколотку в прозрачной прохладной воде. Ему стало не по себе.

-Кстати знаешь отчего Я сегодня к тебе продукты принесла?- спросила Элли

-Н-нет,- неуверенно протянул Кобальт

-Рассыльным у нас дядечка пожилой работал помнишь?

-Конечно помню,- ответил Кобальт. Он уже понял, что она собиралась сказать.

Элли по выражению его лица, по глазам поняла что он уже догадался,-Ну вот, и он тоже...  

Внезапно Кобальт ощутил всем своим существом как точным прибором враждебную опасность серой мокрой субстанции за пределами своего дома. Он физически почувствовал, что дождь уже окружил его, обложил со всех сторон. Казалось, он слышит потрескивание переборок как при погружении батискафа, когда давление воды готово раздавить усиленные арматурой полдюймовые металлические стенки как орех.  Стало зябко, Кобальт вздрогнул, он словно увидел недруга в лицо, как давно на сумеречной дороге увидел в правом зеркале серый, весь в шпаклевке старый Понтиак, следовавший за ним с выключеными фарами. Дождь тогда уже шел вовсю.  

Кобальт подошел к лаптопу и оборвал на полуслове песню группы Лайв. –“Боль живет в прибрежных водах, так опусти свою ногу в воду, опусти свою голову в воду, опусти свою душу в  воду, поплывем вместе сегодня ночью...”-Он посмотрел Элли в лицо. В сгустившейся темноте оно обрисовывалось лишь бликами от камина.

-пойдем-ка на кухню пить чай,- он прикоснулся к ее локтю,-

Он шел по темному коридору в кухню наощупь легко касаясь правой рукой стены. Ему не нужен был свет, глаза привыкли к темноте. Кобальт слышал у себя за спиной легкие шаги, -удивительно легкие,-подумал он, -в таких бутсах с железным носком на полуторадюймовой подошве. Элли тоже касалась рукой стены на ходу, было ощущение будто ширококрылая птица летит за ним в темноте цепляя рельефные обои кончиками крыльев. Дверь в кухню была плотно прикрыта, лишь тоненькая полосочка света сочилась из-под низу приближаясь с каждым шагом.  Одновременно с поворотом ручки двери яркий свет из помещения разлился по темному коридору, теряясь в сводчатом панельном потолке.  Элли взгромоздилась на столешницу  островка посреди кухни и наблюдала как Кобальт ставит чайник и роется в шкафчике в поисках заварки, болтая ногами и таская орешки из вазы.

-слушай, - спросил Кобальт отмеряя заварку в чашки.- а отчего у тебя такое имя, ты не спрашивала у предков?- Он насыпал себе на треть чашки листовой Инглиш брекфест, и задумался добавить ли еще или хватит. Он издавна привык пить крепчайший чай, после трех глотков все мысли в голове укладывались ровными пластами как листы в папке у чертежника. Для Элли он кинул в чашку пакетик заварки с бергамотом, он был уверен что ей понравится запах.

- Знаешь, меня об этом никто не спрашивал, но у моих предков правда был спор о том как меня назвать,- она перестала качать ногами и наклонила голову вбок, вспоминая.

-Мой отец хотел назвать меня Алисой, очень любил это имя, а мать хотела Элеонору, начиталась женских романов пока лежала на сохранении. В общем они договорились что запишут в бумагах Алисой, а дома будут звать Элли. Теперь всех не переучишь, да и я привыкла. Хотя приятно иногда вспоминать что я еще и Алиса. Вот сейчас съем пирожок и провалюсь в кроличью нору,- и она снова звонко рассмеялась, так заразительно,что Кобальт тоже не смог сдержать улыбки. Ароматный запах чая заполнил помещение, молекулы смешались в воздухе создавая неповторимый дух классического цейлонского чая приправленого сандалово-кедровой примесью пронизаный почти неуловимым бергамотом.  Монотонный тук капель по жестяному козырьку звучал довольно уныло, он ткнул в кухонный бумбокс наугад, любая музыка сейчас бы подошла.

–“Боль живет в прибрежных водах, так опусти свою ногу в воду, опусти свою голову в воду, опусти свою душу в  воду, поплывем вместе сегодня ночью...”-Они переглянулись. Вот так совпадение. Внезапно все то о чем они говорили раньше всплыло оттеснив на задний план уютную кухню, дом, маленький мир который они создали для себя вдвоем за один вечер. Песня закончилась, и девушка словно сбрасывая капюшон откинула голову назад

-Мне пора, поздно уже,- она мотнула головой в сторону окна, капельно блестевшего снаружи.

-А тебе не страшно? - спросил Кобальт, рассматривая дубовый узор на столе.

-Сам-то как думаешь? До чертиков страшно. Пока до дома дойду и дверь запру сердце колотится аж выпрыгивает.

Кобальт подумал, что в некоторых ситуациях только кажется что есть возможность выбора ходов. У Элли нет вариантов, кроме как идти домой, а у него...

-Идем, я тебя провожу, - прозвучало у него неожиданно легко для самого себя,- до дома провожу. Только переоденусь, не в спортивках же в такой дождь идти.

- Ты уверен?- в ее голосе слышалось удивление смешаное с облегчением,-я в принципе в порядке, тут всего три блока.

-тем более, допивай чай, я сейчас,- и он направился в свою комнату.

В гардеробе он быстро натянул серые Ливайсы, шерстяной свитер прямо на домашнюю льняную майку, и оглянулся на стойку с обувью.

-В такую погоду сам Бог велел,- пробормотал он сам себе и стал натягивать верные Док Мартенс на ребристой двухинчовой подошве. 
 

Элли с удивлением оглядела его, появившегося в дверном проеме.

-Быстро ты! Мне бы даже причесаться времени не хватило.

Он пожал плечами, - ладно тебе, подкалывать.

На улице совсем стемнело, за двойными стеклами не было видно ни зги, но монотонный шум ливня проникал в дом и был слышен отдаленным бэк-вокалом незаглушаемым энергичными стонами Радиохед.

-на этой оптимистической ноте- Кобальт подмигнул Элли и оборвал депрессивную мелодию песни Там Там на полслове,- ну что пойдем?

Натянув куртки в прихожей они словно по команде переглянулись, и Кобальт взялся за ручку двери. 

Удо Дирксшнейдер проклинал тот день и час когда проклятый телефонный звонок повернул его жизнь. В глубине души он знал, что никаких других вариантов у него не было, поэтому злился на себя, а заодно на весь мир.  С этой чертовой экономикой его бизнес оказался в такой яме, из которой можно выйти либо под ручку с адвокатом по банкротствам, либо благодаря чуду. Прошедшие пять лет строительного бума приучили его работать и отдыхать на широкую ногу. Роскошный офис с ассистентом,реклама в архитектурных журналах, гольф с воротилами бизнеса по воскресеньям, представительские растраты, двухнедельные поездки понырять на Юкатан, все оплачивалось заказами на строительство и ремонт сыпавшимися как из рога изобилия. Обалдевшие от внезапно свалившейся эквити домовладельцы швыряли пятидесятитысячные чеки переделку ванной комнаты.   Фирменные  бело-сине-красные траки  Дирксшнейдер Констракшн разъезжали по городу неистово молотя капусту для шефа. Все кончилось в три месяца. Цены на недвижимость обрушились, увлекая в финансовую пропасть контору Удо, вместе с траками, гольфом, и аквалангом. Поначалу не хотелось верить в происходящее, но становилось все хуже. Новых заказов не поступало, рабочих пришлось отпустить на вольные хлеба, с молотка пошли траки с оборудованием, пришлось распрощаться с красивым офисом и покрыть расходы с личного банковского счета. Весь прошедший год Удо мотался по городу на своем старом мерседесе, выкопаном из-под завалов картонных ящиков в гараже у родителей.  Ни старые заказчики, ни партнеры по гольфу, ни отчаянная реклама в местных газетах не принесли работы полному сил сорока шестилетнему строителю контрактору. Даже магический интернетовский вебсайт не творил чудес. Эстимейты выливались в счета на бензин и истраченую на них бумагу для принтеров. Впору было менять профессию. Но однажды утром зазвонил телефон. Старый знакомый из небольшого уездного городишки в трехстах милях интересовался не подскажет ли Удо приличную компанию по работе с устранением результатов сырости. Мол, затяжные дожди уже вызвали плесень на внутренних стенах помещений, и страховые компании даже согласны уплатить за ремонт. Стараясь не подавать виду Удо выведал примерный объем работ и затаив дыхание, чтобы не спугнуть собеседника, небрежно согласился заехать лично оценить уровень ущерба. Он знал что напал на золотое дно. Страховые компании тратят деньги скупо, но за реальную работу можно взять по хорошим тарифам, а на материале только дурак не заработает. В считаные часы он собрал вещи, заказал билет на самолет, закатил кашляющий мерседес в отцовский гараж. Вечером того же дня он уже был на месте. Дождь встретил его в распахнутой двери самолета, серебря ступеньки трапа. Тучи не нависали над головой, а наоборот, небо казалось высоким и мутным. Сверху из серо-бурой мути моросила вода, мгновенно просачиваясь за воротник и за пазуху.  Дирксшнейдер устроился в стандартном номере Холидей Ин, похожем на тысячи других таких же номеров растиражированых по всему миру, как глянцевые и бессмысленные гамбургеры МакДональдс.  Встреча с заказчиком и осмотр поля деятельности занял весь следующий день, а после этого начались проблемы.  Его знакомый аджастор из страховой компании разложил ситуацию по полочкам. - Конечно мы оплатим убытки,- бодро вещал он в трубку,- но окончательный ущерб можно определить лишь после того как окончится непогода. Так что подожди пару дней и как только устаканится, валяй, посылай за мной!- и весело попрощавшись он отключился со щелчком. Удо оплатил номер на неделю вперед кредиткой, купил в Аптеке кое-что почитать, и переодеться, и стал ждать. Днем он встречался с потенциальными клиентами, владельцами магазинов, бизнесов, доходных домов, и радуясь перспективе составлял план работ. Вечера убивал в кино и местных дешевых барах, каждое утро надеясь проснуться разбуженым солнечным лучом. Так прошла неделя, он снова продлил гостиницу, прошла вторая. Ему было уже не с кем встречаться, городок был маленький, Удо обошел его вдоль и поперек. Дождь не прекращался. В начале третьей недели Удо узнал из новостей что селевые потоки смыли ветку железной дороги идущей в город вместе с участком шоссе, а взлетная полоса так раскисла что ни взлететь ни приземлиться. Продукты в город стали доставлять военно-транспортными вертолетами, с ними же вылетали из города важные птицы вроде мэра и комиссара полиции. Удо не был важной птицей, поэтому он был обречен на свой прямоугольный номер в гостинице с видом на дождь. Сегодня вечером он вышел побродить перед сном, небритый и мрачный. Он уже слышал слухи о том что случается с людьми во время дождя. Толки об исчезновениях. Он в глубине души посмеивался и считал все это городской легендой. Забегаловка в которую он зашел поужинать оказалась дешевой китайской столовой. Брезгливо глядя на горки свиных ребрышек,курицы, брокколи, риса и чау-мин под запотевшим стеклом, он ткнул пальцем в кунг-пао чикен, и выбрал жареный рис на гарнир. В ресторане (они все себя зовут ресторанами теперь, горько усмехнулся Удо) было ни одного посетителя кроме него.  Контрактор выбрал столик у витрины, и уселся спиной к залу. Поглядывая в окно он медленно затолкал в себя ужин,оставив на стайрофомовой тарелке недоеденые куски. Отложил пластиковую вилку и откинулся на спинку стула размышляя о том что неплохо бы залить это варево бутылочкой пива. С этой мыслью он поднялся, и, не оглядываясь направился к двери. Сквозь размытую витрину он увидел как через лужи прыгают спеша вниз по улице парень с девчонкой, лет пятнадцати.  Удо удивленно вздернул брови, -надо же, в таких здоровенных ботах, а сигают как кузнечики- и толкнул дверь наружу, мгновенно намочив рукав под проливным дождем.

Кобальт и Элли быстро шли по улице перепрыгивая через частые лужи, хотя боты на толстой подошве позволяли бы им пройти по мелким заводям не замочив ног. Одежда сразу отсырела и стала тяжелее в три раза. Улицы были ярко освещены после объявления аварийного положения в городе, но им никто не встречался по пути. Кобальт не разговаривал, выбирая менее затопленые участки тротуара, Элли быстро дыша еле поспевала за ним и тоже помалкивала. Они прошли Уайт Оук стрит и повернули налево, перебежав дорогу на красный свет. Машин не было ни в одном направлении, казалось они одни во всем городе.Бульвар Рисида спускался на юг проходя мимо парка с белками, лебедями и утками плававшими по рукотворному водоему. Сейчас он виднелся вдали темным массивом контрастируя с серо-синей неоновой улицей, совершенно неосвещеный. Из Китайской закусочной на противоположной стороне улицы вышел мужчина, отряхивая правый мокрый рукав, попытался раскрыть зонт, но порыв мокрого ветра вырвал надувшийся как парашут зонтик из его рук и повлек через дорогу, по проезжей части в сторону парка.  Закрывая лицо от порывов ветра, и явно чертыхаясь мужчина ступил на мостовую, намочив ногу по щиколотку в проточной канаве, и стал догонять свой зонт.  Ветер гнал и гнал легкий предмет в сторону парка, пока тот не зацепился за куст олеандра в тридцати шагах вглубь от дороги. Кобальт видел как мужчина протянул руку чтобы  схватить злополучный зонт, вдруг отшатнулся и стал медленно отступать назад пялясь на свои руки. Кобальт готов был поклясться что видел как человек в темноте начал растворяться в воздухе. Его силует становился все более мутным и размытым на фоне темных кустов, пока напоследок заметавшись на месте не исчез в густом плотном ливне. Кобальт повернулся к Элли. Ее лицо побелело и в расширившихся глазах стоял ужас.

-я все видела,- выдавила она из себя.

Неожиданно для самого себя Кобальт понял что должен войти в парк. Он не мог повернуться и уйти после того что увидел. Снова у него не было выбора, он шел как слепой держась за веревочку ведущую в пропасть.  Ни слова не говоря он чувствовал что Элли пойдет с ним, последует его выбору. Сцепив руки они двинулись вглубь парка.  Казалось,что в темноте дождь интенсивнее, как будто у него несколько уровней проникновения. Большие капли словно прицельно сброшеные с бомбардировщика медленно летели вниз ударяясь о землю с глухим стуком. Среднего размера дождинки капали частоколом не оставляя надежды на сухой уголок; мелкая водяная пыль летала в воздухе беспорядочно и заполняла все свободное пространство между крупными и средними каплями. Стоял гул, словно дождь работал над важным проектом, трудился над деревьями, городом, людьми, наполняя все чего он касался влагой и сыростью. Кобальт и Элли почувствовали что их одежда промокла насквозь, и вода стекая по телу старается проникнуть и размочить их плоть. Как будто молекулы воды демонстрировали им метод неведомой диффузии, клетка за клеткой проникая в кожу сквозь эпидермис, все глубже. Кобальт вдруг понял все. Он поднял голову и увидел в мерцающем свете уличных фонарей как летит с неба мокрая равнодушная безликость, он всем своим существом почувствовал как оно стараются растворить его в себе, слив его мысли, побуждения, стремления мокрой водой в землю, становясь наглее и сильнее с каждой жертвой. Ему стало тепло, нестерпимо жарко изнутри, сердце колотилось в груди как бешеное, волна гнева окатила его. Дождь не прятался он него, он нашептывал свою историю, посмеиваясь над каждым из тех, кого погубил равнодушный страх.

-Именно равнодушие и страх погубят вас всех, -пела вода, -вы видите как пропадает другой и отвернувшись ползете в сторону, боясь за свою шкуру, не ведая, что в этот момент я уже взял то, что мне нужно. И тот и другой уже впустили в себя мою воду, она уже пробивает себе путь в кровеносную систему, пройдет совсем немного времени и я заберу всех, всех до одного. Никто и ничто не сможет остановить меня, ибо нет ничего сильнее равнодушия и страха. И когда последний из вас растворится во мне, не останется ничего кроме равнодушного серого дождя, нагоняющего тоску и страх. Таков удел слабых, и ни один из вас не сможет противостоять силе ужаса рожденного и выпестованого в собственной утробе.

   Кобальт раскинул руки и глядя вверх, в лицо безликому молоху издал беззвучный запредельный крик. Его телесная оболочка словно развернулась под натиском бешеной энергии с которой шторм пытался разбить его тело на клетки, молекулы и атомы. Казалось вода струится прямо по обнаженной душе.

-нет, не будет тебе легкой добычи на этот раз, не страх, не ужас поглотишь ты со мной! Я знаю что ты, и нет в тебе ничего такого, что заставит меня побояться принять последний миг с закрытыми глазами, в испуге, в панике! Давай, бери, покажи на что ты способен! - Кобальт ощущал каждой клеткой как дождь пытается проникнуть в него и растворить его в себе. Но словно поверив в себя, организм сопротивлялся,бешено колотясь пульсом, неистово гоня кровь от сердца до мельчайшего сосуда,  обрастая невидимой броней, выталкивая, выдавливая из себя мокрую, холодную слизь. Он чувствовал как становился сильнее.  И как будто что-то стало меняться  вокруг: водяная пыль  исчезла, средние капли дождя поредели, словно там, наверху вода заканчивалась и сливали последнее со дна кастрюли.  

Они так и стояли склинив кисти рук, словно это единственное что давало им силу противостоять. Последние крупные капли шлепались о землю громко,как лягушки, заявляя о своем бессилии напоследок. Внезапно наступившая тишина оглушала и выжимала барабанные перепонки привыкшие к постоянному гулу.  Они выбрались из парка и побрели по улице, ни говоря ни слова. Вскоре Элли кивком показала на свой дом. Недоуменная кошка трогала лапой асфальт, и прядала ушами как скаковая лошадь. Элли рассмеялась, и дурашливо обращаясь к кошке сообщила:- не переживай, к хорошему быстро привыкаешь! - и повернувшись к юноше вдруг  погладила его по щеке, и привстав на цыпочки быстро поцеловала в губы.

Кoбальт опешив смотрел как она взбежала пять ступенек на крыльцо, махнула ему рукой и скрылась за дверью. Кошка подошла к нему, обнюхала ботинок и выгнув спину протерлась о его ногу левым боком. Он наклонился, потрепал ее за ухом и зашагал вверх по улице.

I have never taken life  
Yet I have often paid the price  
And you are a victim of this age  
And the guilt that hangs around your neck  
Has got me locked up in a cage  
You've got to learn to live until no end  
But first you must learn to swim  
All over again    
Because...  
Pain lies on the riverside  
And pain will never say goodbye    
Pain lies on the riverside  
So put your feet in the water  
Put your head in the water  
Put your soul in the water  
And join me for a swim tonight  
I have forever, always tried  
To stay clean and constantly baptized  
I am aware now that the river's banks are dry  
And to wait for a flood  
Is to wait for life  
I've got to learn to live until no end  
But first I must learn to swim  
All over again   
Because...  
Pain lies on the riverside  
And pain will never say goodbye    
Pain lies on the riverside  
So put your feet in the water  
Put your head in the water  
Come on, put your soul in the water  
Join me for a swim tonight   
I've got to learn to live until no end  
But I've got to learn to swim  
All over again    
Because...  
Pain lies on the riverside    
Pain will never say goodbye    
Pain lies on the riverside  
So put your feet in the water  
Put your head in the water now  
Come on, put your soul in the water  
Join me for a swim tonight    
For a swim tonight  
Got to swim   
All over again  
Got to live    
All over again